Ирина Полянски
Душа и сердце нашей экспедиции

Как отблеск от заката,
Костер меж сосен пляшет.
Ты что грустишь, бродяга?
А ну-ка, улыбнись!
И кто-то очень близкий
Тебе тихонько скажет:
"Как здорово, что все мы здесь
Сегодня собрались!..
О. Митяев

Самолет, набирая обороты, плавно отрывается от земли, и вот уже взлетное поле кажется маленькой детской площадкой. Позади - волнующие сборы. Впереди - большое приключение с романтическим названием "экспедиция", протяженностью в месяц, попросту говоря - "работа".
Обязательная практика для студента-первокурсника 70-х заключалась в участии в одной из экспедиций. Когда перед нами встал вопрос о выборе профиля практики, многие склонялись к археологии. Казалось, что может быть интереснее? Для меня выбор не стоял столь остро. Случайно брошенная кем-то из второкурсников фраза: "Поезжайте с В.П. Олтаржевским, не пожалеете!", развеяла все сомнения. Так я оказалась в составе мамско-чуйской историко-этнографической экспедиции 1975 года.
Спустя год, вопрос о том, поехать ли еще раз, для меня уже не стоял. А по окончании третьего курса работа в экспедиции стала неотъемлемой частью моей жизни, во многом благодаря именно Владимиру Павловичу.
Отличный организатор, талантливый педагог и одновременно умный и тонкий человек, В.П. Олтаржевский с первых дней нашей практики сумел расставить все акценты таким образом, что ни у кого не возникало сомнений в том, что нас ждет настоящая творческая работа, к которой мы должны подойти со всей ответственностью. Для этого ему не требовалось ни повышать голос, ни "пугать" нас дисциплинарными наказаниями за разгильдяйство. Его попросту не было. Мы с огромным энтузиазмом выполняли свою работу, делились наблюдениями и впечатлениями на планерках, исправно вели дневники.
Свободное время мы зачастую проводили все вместе у костра. Нежное закатное солнце, постепенно угасая, рождало то самое настроение, когда души раскрывались в песнях, замешенных на романтике юности и искрящемся потрескивании поленьев. В такие минуты откровения голоса сливались в едином порыве, создавая ощущение нерушимости нашего экспедиционного братства. Здесь, под звездным небом, подогретым пламенем костра, Владимир Павлович становился для нас старшим другом, добрым товарищем, душой нашего импровизированного певческого коллектива. Вспоминаются не только романсы, спетые им, но и "хулиганская" песня про Семена-пролетария, члена профкома и завкома, безуспешно пытающегося бороться со своей подругой Манькой, "страдающей уклоном"... Ох, и смеялись же мы тогда, усльшав эту песню впервые! С тех пор прошло 35 лет, а я до сих пор без улыбки не могу вспоминать тщетные попытки Семена искоренить вредоносную "маньковщину". Мои дети давно выросли, но, когда мы собираемся все вместе, они нет-нет, да и попросят: "Мама, а теперь про Семена-пролетария!.." Стоит только поразиться живучести эдакого гимна, воспевающего правдоруба Семена, борца за "чистоту" пролетарских рядов, без всякой там "помадовщины", и неугасающий к ней интерес уже следующего после нас поколения.
Сегодня вспоминается много веселых моментов из той нашей жизни, которые произошли именно благодаря особой доверительной атмосфере, созданной Владимиром Павловичем.
Разбивали мы наш "лагерь" обычно там, где позволяли условия деревенской жизни. Это могла быть и школа-интернат, и просто палатка, и даже сельсовет (село Пеледуй, Якутия), где нас "доставали" мыши, и маленький заброшенный домик в Богом и людьми забытом месте (село Паршино) с гигантскими оголодавшими комарами. В поисках укрытия спасаться от этих озверевших в безлюдье комаров приходилось довольно энергичным шагом, а кое-где и бегством, завернувшись в куртки и штормовки с головой.
В одной из деревень, расслабленно посиживая после баньки, мы услышали чьи-то шаги и хруст ломаемых веток под нашими окнами. В доме находились только девушки и наш педагог Тамара Ивановна Поленко, преподаватель кафедры истории КПСС, обладавшая зычным низким голосом. Мы замерли, так как заподозрили, что это проделки "деревенских". Не растерялась лишь Тамара Ивановна. Подойдя к открытому окну, явно пытаясь напугать злоумышленников, она, набрав в легкие побольше воздуха, выдохнула басом: "Ну чё надо?" В ответ в проеме окна появилась огромная бычья голова, а затем послышался характерный надрывный рев: "М-м-му-у-у!.." Казалось, бык был напуган не меньше нас. После минутного замешательства мы буквально попадали от смеха, а за бесстрашной Тамарой Ивановой намертво закрепились эти ее слова "чё надо", она смеялась вместе с нами.
Мысленно перелистывая одну страницу за другой, не устаешь удивляться той удивительной атмосфере взаимопонимания, которая царила во время работы в экспедициях под руководством В.П. Олтаржевского. Никакого намека на нервозность, раздражительность, недовольство. Демократичный стиль руководства определял настроение студентов и спокойную деловую атмосферу во время работы. Работать было интересно, общение с самыми разными людьми не только добавляло новые сведения к известным историческим фактам и событиям исследуемого региона, но и обогащало лично каждого из нас неоценимым опытом ведения диалога, умением анализировать и сопоставлять, мыслить и делать самостоятельные выводы.
А еще вспоминаются стихи. Мое первое знакомство с рубаи Омара Хайяма произошло именно благодаря Владимиру Павловичу. Рубаи, наполненные глубокой житейской мудростью, в годы юности стали для меня настоящим открытием. С тех самых пор О. Хайям - один из самых любимых и почитаемых мною поэтов.
Я запомнила нашего преподавателя именно таким - глубоким, творческим, искрящимся человеком. Вот он - декан факультета, солидный и таинственный, покрытый черной мантией, посвящает нас в историки. Мы - молодые и задорные первокурсники, возбужденные "этапами большого пути" посвящения, немного ошарашенные теми испытаниями, которым нас подвергли наши старшие товарищи, с трепетом и восхищением смотрим на нашего декана, больше похожего в этот момент на мага... Вот он - преподаватель, обожаемый студентами. На его лекции хочется ходить и слушать, вбирая каждое слово.
А вот Владимир Павлович - руководитель историко-этнографических экспедиций. Мне захотелось рассказать об этом замечательном человеке именно с этой стороны, потому что, на мой взгляд, именно исследовательская работа вне стен университета, с небольшой группой студентов-единомышленников, позволила мне и моим сокурсникам иметь счастье общаться с нашим любимым преподавателем, привившим нам не только любовь к предмету, но и общечеловеческие ценности.
Низкий Вам поклон, дорогой Владимир Павлович! С юбилеем!